Выпускник Российской академии музыки имени Гнесиных Дмитрий Наумов (балалайка) и пианистка Хироми Яно, окончившая Московскую консерваторию, — безусловно, необычный дуэт. Их трактовки барочных сочинений буквально пропитаны академическим качеством, хотя, казалось бы, исполнение клавесинной музыки Рамо, Куперена и Дакена на балалайке нельзя назвать аутентичным. Однако музыкантам удалось выйти за границы догм и поймать новую волну в современном искусстве, создав изящный музыкальный кроссовер.
   
   Текст: Константин Юстов
   
   Как вы пришли к идее исполнения музыки барочных клавесинистов? Это связано с периодом возникновения балалайки или, может быть, способом звукоизвлечения?
   Д.Н.: Балалайка появилась после домры. Первое упоминание — XVII век, но что было тогда, никто точно не знает. Однако абсолютно точно известно, что на домре играть было нельзя под страхом смертной казни. Народ проявил смекалку и сделал другой, треугольный инструмент (домра округлая), назвав его балалайкой. А такую балалайку, которую мы знаем сейчас, создал уже в конце XIX века Василий Васильевич Андреев. Тогда и начали на ней исполнять классическую музыку. В XVII веке такого не было. Что же касается звукоизвлечения — сходство действительно есть! В клавесине струны дергают крючочки, в случае с балалайкой крючочки — это пальцы.
   
   Какова специфика исполнения барочной музыки на балалайке?
   Д.Н.: Для исполнения барочных произведений надо всегда искать уртекст (оригинал) и при создании переложения для балалайки почти ничего не добавлять от себя, не использовать ранее сделанное переложение. Нужно точно исполнять все украшения — с нижней ноты, с верхней, — как написано у композитора. Не как удобно. Тогда все звучит совсем по-другому. Во многом приходится опираться на трактовки пианистов: в том, как исполнять эту музыку, они имеют больше знаний. Поэтому я прислушиваюсь к жене.
   
   Как насчет продолжения совмещения культур? Не планируете сыграть что-нибудь на кото?
   Д.Н.: Про кото я думал, но это ближе гуслям. А вот шамисен напоминает балалайку — трехструнный, правда, играют на нем медиатором. Был проект такой — шамисен и балалайка — в Академии имени Гнесиных. Несколько пьес играли. Но шамисен заглушал балалайку! Ее вообще не было слышно.
   
   Я знаю, что вы сами начали делать балалайки.
   Д.Н.: Все благодаря Валерию Васильевичу Гребенникову — это главный мастер-реставратор по народным инструментам в Академии имени Гнесиных. Попал я к нему совершенно случайно, когда служил в ансамбле ВДВ в армии. Получил приказ — отвезти инструменты в ремонт мастеру, который мог бы оказать помощь ансамблю ВДВ. Состоялся телефонный разговор Валерия Васильевича с полковником, и он сказал: «Я не буду делать инструменты — это слишком большая и дорогая работа, но вот боец Наумов Дмитрий может справиться с этим под моим руководством». В общем, я полгода ездил в академию — трудился, делал балалайки. А потом продолжил.
   
   Какой инструмент предпочитаете?
   Д.Н.: Это сложный вопрос. С машинами проще. Форд, кажется, сказал: «Хорошая машина — это новая машина». А с балалайкой непонятно, какая хорошая — старая или новая. Я записал диск «Balalaika5» — там использовано пять инструментов. Они совершенно разные. Одна 1903 года, работы неизвестного мастера (фабрика Циммермана), вторая, напротив, довольно известного мастера Владимира Петровича Нечепоренко, еще одна Валерия Гребенникова и две современные: одна моя, другая — Сергея Доропийко. После записи этого диска я понял, что надо просто хорошо играть — на любой балалайке все звучит прилично.
   
   Над чем работаете сейчас?
   Д.Н.: Составляем график записей с Александром Михлиным — готовим новый диск. Там будет Вторая венгерская рапсодия Листа в переложении для балалайки. Интересно звучит. Нельзя сказать, что это шоу, но по-своему как-то получается. Уже играли — публика воспринимает на ура.
   
   Какие приемы пришлось скорректировать на записи по сравнению с концертным исполнением?
   Как правило, запись сама показывает, какой прием лучше. Иногда кажется, что все идеально, но, послушав, понимаешь — нет, совсем не то. Приходится искать, менять. К примеру, при гитарном приеме (исполнение каждым пальцем своей ноты) оказывается, что поры на пальцах дают призвук, свист. Для записи это не подходит, поэтому приходится использовать одинарное пиццикато, то есть пиццикато одним пальцем — вниз-вверх. Здесь тоже есть свои неудобства. Например, первая нота должна быть ярче, а она, скажем, снизу — что неестественно для балалайки. Еще есть тембровые проблемы. На балалайке одну и ту же ноту можно взять на разных струнах: первой струне (ля) — металлической, а также второй и третьей (ми, настроены одинаково) — из карбона. Приходится думать о тембре и громкости, чтобы нота не «выстреливала».
   
   Спорили о чем-нибудь со звукорежиссером во время записи?
   Д.Н.: О монтаже. Хироми плохо к нему относится. Говорит, в Японии такая техника, что слышны все склейки (хотя читатели вашего журнала, наверное, с такой же техникой). Она считает, что надо писать «от и до». Ведь во время исполнения немного меняется темп и фразировка, микродинамика и тембр. Для диска «Balalaika5», к примеру, у нас шесть записей было, на каждой писали одно и то же произведение, потом отслушивали. В итоге включили ту, где монтажа практически нет. Но мы, конечно, не знаем, что там на самом деле происходило (смеется).
   
   О том, что происходило на самом деле, рассказал звукорежиссер Александр Михлин.
   А.М.: Запись альбома Дмитрия Наумова и Хироми Яно проходила практически в идеальных технических и акустических условиях — в Центре Павла Слободкина, в камерном зале с прекрасной естественной акустикой, использовался концертный рояль Steinway. Что касается технической части, здесь трудно придумать более высококачественный звуковой тракт. Судите сами: микрофоны (дальняя пара — AKG C414, главная пара — Sennheiser MKH 800, индивидуальные микрофоны — Neumann TLM-103 на балалайку и DPA-4011 на рояль) приходили в предусилители аналогового пульта Neve 88RS, затем через конверторы Prism Sound ADA-8XR попадали в Pro Tools 10 на компьютере. Имея такую безупречную техническую составляющую, можно уделять больше внимания творческому процессу. Дмитрий и Хироми — прекрасные музыканты, на записи стараются исполнять произведения целиком, что большая редкость в наши дни. Безусловно, проще один-два раза сыграть от начала до конца, а потом переписать неудачные куски. Но если «целиковый» дубль все же получается удачным, результат такого подхода часто гораздо естественнее и цельнее, чем в случае склейки произведения по кусочкам.