Найк Борзов пролетел по отечественному поп-небосклону на рубеже столетий, как «беззаконная комета», в образе ласкового и нахального юноши, соединив в себе ироничность истинного панка (кто знал его группу «Инфекция», этому не удивлялся) и классические поп-ходы: хуковые мелодии, гладкие аранжировки… С первых же шагов новую поп-звезду сопровождали скандалы — сперва стилистические (вокруг песни «Три слова»), потом — более серьезные (вокруг песни «Лошадка»); это подогревало интерес к талантливому музыканту практически у всех категорий слушателей — от офисного планктона до почитателей шансона. И тем не менее после выхода альбома «Заноза» в 2002 году Найк Борзов с поп-небосклона пропал. Тем интереснее была новость о выходе нового альбома, первого за восемь лет. Чтобы узнать о том, как и где рождался альбом «Изнутри», я отправился в родной город Найка — Видное, в легендарную студию SIM Records. Видное — вообще странная флуктуация на отечественной поп-карте — ведь именно отсюда родом легендарный коллектив «Х** Забей» — уникальная группа так называемого «срамного рока», в записях которой не стыдятся принимать участие именитые поп-музыканты; песни группы, кстати, с удовольствием включает в свой репертуар Борис Гребенщиков.
   Найка Борзова планида сия тоже не миновала — его голос звучит почти на всех альбомах группы.
   В ожидании героя хожу по студии. «Я здесь с 1987-го, — говорит мне владелец и звукорежиссер SIM Records Влад Афанасов. — Эти стены много кого видели, можешь мне поверить». Останавливаюсь у 24-дорожечного аналогового магнитофона Studer. «А эта красота откуда?» «Не поверишь, — смеется Афанасов, — от Сьюзан Веги» «???!!» «Ну да — сперва его купил «Пурпурный легион», но у них надобность в нем отпала; а я, узнав, что такая штуковина продается, немедленно купил. И не жалею — этот аппарат сейчас дороже стоит, чем я за него отдал». «И что, используешь?» «Да, периодически бывают ситуации, когда без него не обойтись. Ну и потом он красивый».
   Подъезжает Найк; Влад уходит к пульту — «работа есть», — а я начинаю разговор с довольно-таки банального вопроса из тех, без которых не обойтись.
   Насколько я знаю, альбом делался несколько лет?
   Да… три года назад здесь, на этой студии, мы начали работу над ним — появились первые треки «Ветер», «Свежая кровь» и «Полет», с них все и началось. Но думать я начал об альбоме чуть ли не сразу после выпуска альбома «Заноза» — однако в силу ряда обстоятельств, социальных и юридических, пришлось от него отвлечься.
   Я занялся театром — играл у Грымова в «Нирване», потом увлекся разного рода трансовой психоделикой, оккультистским шаманизмом, завязанным на древних культах, занимался альбомом Русланы (Борзовой, жены Найка. — АЛ), группой «Инфекция»…
   Это же твоя старая группа?
   Ну, это мой такой радикальный взгляд на реальность… группе уже 23 года, и это была очередная активная фаза — за три года мы выпустили два альбома, фильм выпустили, на «Нашествии» выступили.
   В 2009-м мне все это надоело, а тут и юридические мои дела подоспели — и я сел плотно в студии, а теперь и альбом готов.
   А если говорить о содержании… я не очень люблю повторяться и повторять чужое; если так выходит, то это случайно, ненамеренно. В какой-то момент я вдруг понял, что светлого и конструктивного настолько мало вокруг меня и безумие становится формой нормального состояния, и эта подмена понятий так меня расстроила, что я решил сделать альбом светлым, устроить так, чтобы слушатель в него уходил — и слушал, слушал, слушал. Так и получилось: эти тринадцать треков можно поставить на повтор, и с каждым новым прослушиванием уходить все дальше и дальше, открывать новые и новые слои… а там есть, что открывать, я много чего там запрятал. Даже депрессивные, грустные песни сделаны со светлым и созидательным звучанием.
   Кто помогал тебе в этом нелегком деле?
   О, много кто. Гитаристы Илья Шаповалов (сейчас — «Токио», раньше, в числе прочего, и у меня работал — в студии и в группе) и Корней (его, в основном, знают по работе у Земфиры, а сейчас он в «Ундервуде»). Корней много пел на этом альбоме — в сущности, все женские партии на его совести. Барабанщики — Дима Севостьянов и Миша Козодаев (сейчас — «Радио Чача»). Аранжировки для струнных делал Сева Саксонов, известный композитор и аранжировщик, в одной из песен сыграла арфистка Диана Борисова, Руслана спела бэк-вокал в паре вещей. Ну и звукорежиссер Влад Афанасов, с которым мы, в сущности, и сделали эту пластинку.
   Тебя как сольного артиста не было на сцене долго, но ты умудрился остаться незабытым. И потому от тебя непременно будут ждать чего-то похожего на «Занозу» или на «Лошадку» — а новый материал, хоть и узнаваем, но не очень обычен для того Найка. Не боишься ли отпугнуть старых фэнов новыми песнями?
   Приятно слышать твои слова — значит, я добился того, чего хотел. Мне нравится именно так жить, сохраняя лицо и двигаясь дальше.
   После «Супермена» от меня ждали новых «Трех слов» — появилась «Лошадка», потом ждали «Лошадку» — появилась «Заноза»… Я помню, что тогда я поехал в тур и удивился тому, что в зале не было тех, кто пришел на старые песни: в зале были задумчивые, красивые, интересные люди, которым был нужен именно я, а не «Три слова». Есть люди, которым нужны опорные точки, маркеры вроде знакомых лиц или знакомых песен, и пока такая песня не зазвучит, такой человек считает себя обманутым и кричит из зала: «Лошадку» давай!» На такие призывы вестись нельзя, и я не пою этих песен раньше, чем я это задумал, а то и вовсе не пою… Новой пластинкой я прежде всего сам себя хочу радовать, удивлять тем, что я делаю — это единственное, что у меня есть, что мне доставляет удовольствие.
   Заниматься реанимацией, повторением того, что я уже делал, — я, знаешь, пробовал сознательно. Получается плохо. А что касается звуков — то я эволюционирую, мне нравится находить что-то новое, стимулирующее меня на новые работы. Я сейчас уже по уши в следующем альбоме!
   Неужели сразу начнешь записывать?
   Нет, пока что запланирован большой тур в поддержку альбома, по всем крупным городам России, Украины, Белоруссии. Питер, Архангельск, Сибирь, Дальний Восток — все это только до конца года.
   На том, что делает музыкант, сказываются его увлечения, и случаи, когда чукча только писатель, крайне редки: способов, которыми к нам поступает информация, сегодня такое невообразимое количество! Скажи, какие вещи тебя за последнее время задевали, удивляли?
   Из последних открытий — две первые пластинки американской группы Darker My Love. Третий, новый, мне не очень нравится, а те два — люди просто впитали лучшие традиции начала психоделической музыки и выдали современный, очень классный гитарный рок, с отличным звуком. Правда, это читается не сразу — и тем лучше. Есть еще британская группа Working for a Nuclear Free City; их второй альбом «Businessmen and Ghosts» интересен и по идеям, и по звуку… Из наших, честно говоря, не помню, чтобы кто-то меня заинтересовал. Разве что то, что Саша Васильев, «Сплин» сейчас делает. Их начало уносить от их собственной музыки, и это очень хорошо.
   Самое интересное, что все эти люди, как я сейчас понимаю, никак на мою новую музыку не повлияли. Я столько над ней бился, столько о ней думал, что все влияния, если и были, вытравились.
   А как бы ты сформулировал свою сегодняшнюю стилистику?
   Ну… романтическая некропсиходелика какая-нибудь… не знаю (смеется).
   Кстати, а работа в студии Влада Афанасова — этот выбор чем продиктован? Ведь сейчас выбор-то огромен…
   У нас с Владом контакт; он может то, что я хочу, и ему нравится то, что я делаю. Мы вместе принимаем решения, от маленьких до больших; часто случается, орем друг на друга, но это — естественный процесс. Так-то все равно движемся рука об руку. А потом, когда мы начали работу, я жил тут, неподалеку. Удобно — вышел из дома, и сразу студия! (Смеется.) И с первых песен стало понятно, что все делается правильно. Здесь альбом начинался, здесь и закончился.
   Как тебе наиболее привычно слушать музыку? Где, с какого носителя?
   Прежде всего — в машине. Там я все время слушаю — и с дисков, и с флешек. Дома — на домашней аппаратуре, на гастролях — в наушниках, с плейера. Я и в детстве любил слушать в наушниках, чтобы параллельных звуков не было. Чтобы ты один — и музыка, и не отвлекаться. Ну и живьем, безусловно, на концертах.
   Город Видное, где мы с тобой беседуем, с конца 80-х стал неожиданной колыбелью для целого объединения музыкантов — разных, но тесно между собой связанных. Почему так произошло?
   Все эти люди — мои дружки с детства, и я воспринимаю эту ситуацию органично и естественно, и мне довольно странно воспринимать Видное как «колыбель чего-то»… Ну да, группа «Х** забей» нас объединила, это да. А почему так произошло? Ну, может быть, тут неподалеку коксогазовый завод есть… может быть, какие-то специфические испарения… Для многих людей, кстати, было шоком, когда стало известно, что Марья Искусница, участница вышеупомянутой группы, и поп-певица Марина Хлебникова — одно лицо. Марина не видновская, просто ей нравится это дело. До сих пор участвует. Да и Алексей Глызин в последнее время не отказывает себе в удовольствии подпеть…
   Это какая-то отдушина, наверное, оттяг такой. Часто получается очень забавно. Срамная лирика — это отечественное изобретение, а такие традиции не должны умирать! Мы ее поддерживали хотя бы в том состоянии, в котором она сейчас существует, — как штаны на весу. Хотя сейчас это популярно, группа «Ленинград», исходя из той же эстетики, стала удачным поп-продуктом. Грубовато — так у нас и люди грубые, в основном…
   
   Новые песни Найка и впрямь не похожи на его предыдущие работы. Это крепкий поп-рок, изобретательный, свежий и похорошему русский — тот русский, что имеет касательство к Серебряному веку, кабаре «Бродячая собака» и обэриутам. И тем приятнее для Stereo&Video подарить своим читателям на Новый год подарок от Найка Борзова и студии «Союз» — пять песен с его нового альбома «Изнутри».
   
   Текст Артём Липатов ФоТо Алексей Калабин