Где ты, русский «Хуун Хуур Ту»?

I

Для такого положения дел существует множество причин. Начать придется с известного факта — в результате планомерной социальной и этнографической политики традиция оказалась прерванной. В этой связи будет нелишним помянуть недобрым словом ныне прославленных битников, хиппи, рок-н-ролльщиков и прочий ученый люд родом из 60-х, который был носителем западнической традиции, следовательно — участвовал в уничтожении русской. Все русофильские течения с 60-х годов прошлого века считаются крайне непрогрессивными. Итог — потеря корней, утрата самосознания и способности мыслить национально. Сформирован особый псевдонародный стиль, который и заменил фолк для поколений советских людей. Он развращающе весел и откровенно пустоголов. Появились уродливые определения типа «городской фольклор», «фолк городских окраин». Бывали — знаем.
   Кстати, народная музыка изредка издавалась, но вот как она записывалась, понять трудно. Все звучало выхолощено, плоско, принципиально без акцентированных басов, которыми так всегда гордилась Россия. Были ли довольны своими аудиорелизами оперные басы Петров, Михайлов, Штоколов? Есть, правда, и обратные примеры — знаменитый фильм «Чапаев», в котором песни «Отец сыну не поверил» и «Ермак» («Ревела буря, дождь шумел…») сделаны захватывающе и неповторимо.
   Фолк-традиция жива, только если она постоянно обновляется. Тут самое время вспомнить, что «Город золотой» Алексея Хвостенко и Анри Волохонского впервые был издан «Аквариумом» как народная песня. Пустующая ниша заполняется сама. Еще пример — популярность древних ВИА, песни которых, как теперь оказалось, запали в души многим людям, говорящим и думающим «прогрессивно». Они все равно запомнили то, что слышали из каждого утюга, пусть даже когда-то их от всего этого воротило.

II

Но есть исключение, выросшее до мировых масштабов — ансамбль «Хуун Хуур Ту» из Тувы. Их главный инструмент — древнее горловое пение. Название квартета происходит от явления, описываемого как «вертикальное распространение солнечного света после заката и особенно перед рассветом». Линии голосов при горловом пении — это лучи звука, подобные лучам света. Концепция прекрасна и самое замечательное в ней то, что она работает.
   «Хуун Хуур Ту» востребованы на Западе. Их тур-менеджеры мучаются, каждый день выбирая из нескольких предложений концертов. Понятно, что их популярность — в немалой степени популярность диковины, записывающей в Голливуде музыку про вождей апачей. Но как обойти вниманием тот факт, что они играли на одной сцене с The Chieftains, Kronos Quartet, Стиви Уандером, Бобом Уиром из The Grateful Dead, Fan Da Mental, Болгарским женским хором (получившим мировую известность под именем Les Mystere Des Voix Bulgares) и везде оказывались равными среди равных? И теперь они имеют полное право посвятить «Песню погонщиков каравана» Фрэнку Заппе, так как она тому изначально очень нравилась.
   Оригинальный состав ансамбля выглядел следующим образом: Кайгал-оол Ховалыг — голос, игил, дошпулуур, чанзи, Саян Бапа — голос, игил, тувинская перкуссия, Альберт Кувезин — голос, гитара (уже позднее он основал этно-электронный проект с Иваном Соколовским «Ят-ха», повсеместно заслуживший восторженные отклики), Александр Бапа — тувинская перкуссия. Выпуская свой дебютный альбом «60 Horses in My Herd» («60 лошадей в моем табуне») в 1993 году, тувинцы сетовали на размывание традиции, на то, что и в Туве молодые ребята все больше отдают предпочтение гитарам. Но вот уже ансамбль нынешнего участника «Хуун Хуур Ту» Андрея Монгуша «Салгал» играет адаптированный фолк с четко выделяемыми припевами, электрозвуком и текстами на русском. И, как всегда, крайне важным оказывается контекст. Песня, в которой парень просит девушку не предлагать ему водку, может вызвать улыбку только до того момента, пока на глаза не попадается газетный заголовок вроде «Республика Тува. С начала года от отравления алкоголем умерли 186 человек».
   Созерцательность и динамика соединены в творчестве «ХХТ», для них естественна философия и размышление в движении. Более живую и импровизационную систему трудно даже представить. Кажется, что для этих чувств нет адекватного перевода на русский язык и, наоборот, наши чувства никак не отражаются в этом пении. Музыканты на наших глазах создают Вселенную, мир, Родину — за ними, как за последними из могикан, стоят их люди, а это и есть подлинная народность. Собственно, народ будет жить, покуда живы эти музыканты.
   
   «Не печалься, мой конь. Скоро мы будем дома.
   Не печалься, жена. Я пою для тебя без конца…»
   
   Ни одна другая народность России не смогла выразиться в музыке, так виртуозно соединив трансцендентную глубину и небесную ясность. Но все же несколько странно слышать о тувинском ансамбле, что это самое выдающееся музыкальное достижение России последних лет. Мы же не говорим про песню, привезенную этнографами с Вологодчины, что это рязанский фольклор. То, что сделали «Хуун Хуур Ту» — прорыв, но прорыв в области тувинского фольклора, а не русского. Артист должен быть национальной фигурой наднационального масштаба — личностью. Мы говорим «Хуун Хуур Ту» — подразумеваем Тува. А аналогичного статусного русского артиста сейчас попросту нет в природе.
   Кстати, существуют «наши», добившиеся на Западе локальной известности. Например, инструментальный дуэт Two Siberians или же успешнейший кантри-бэнд, родом из города Обнинска Калужской области, «Берингов пролив» (Bering Strait), несколько лет тому назад даже номинировавшийся на «Грэмми». Что же, выходит музыка Кызыла для жителя Москвы роднее мандолинных переборов в нэшвилльском стиле?

III

Если бы фолк не был востребован, лотки на Горбушке не ломились бы от дисков с самой разнообразной музыкой в народном стиле, а суррогатные проекты типа Deep Forest или «Ивана Купалы» не пользовались бы такой бешенной популярностью. Но фолк-музыка в рамках существующего музыкального бизнеса вообще имеет небольшое отношение к народному творчеству: это или этнографически-интеллектуальная ретроспекция, или электронно-джазовая рефлексия, или просто песни по мотивам музыки, слышанной в детстве.
   Наше время — время осознания. Находясь между упертым профессионализмом, настолько глубоким, что он существует только для себя и для «своих», и разухабистой и агрессивно-веселой плясовщиной, приходится искать третий путь. И есть примеры на постсоветском пространстве — взять хотя бы «Детей Пикассо». В репертуаре Гаи и Карена Арутюнянов найдутся вещи, исполняемые на древнеармянском — впечатляющий компромисс между радиоэстрадой и народной песней. Есть весьма интересные образования, музыка которых замешана на русской мелодике — например, этно-даб Samosad Bend из Петрозаводска или электронщики Malerija из Москвы.

IV

Ролан Быков в «Андрее Рублеве» играет скомороха перпендикулярно стандарту, который гласит, что русский фолк — это некий условный «Черный ворон» — заунывный, но захватывающий, страстный, но страдальческий, бесконечный, но безнадежный. В персонаже Быкова есть злость и агрессия, но то, что он делает, воспринимается, как нечто абсолютно русское! В нем нет заунывности, геройства, самопожертвования — боже упаси! Но есть безнадежный и злой оптимизм и те самые «авоська с небоськой»…
   Увы, после смерти Дмитрия Покровского так, как это удавалось ему, сочетать публичность и профессионализм никто не умел. Существует, конечно, замечательный хор «Сирин» п/у Андрея Котова. Да — Сергей Старостин, выпустивший несколько лет назад проект «Русская традиционная музыка. Зима». Есть и другие клочки, обрывки, фрагменты настоящего. К нему нужно приучать себя и других. Поиски этого настоящего только начинаются. Почему-то кажется, что это должно происходить само собой. Но, увы, по той же схеме мы не едим без подсказки здоровую пищу и не всегда выключаем телевизор, когда начинается откровенная мура или неприкрытая жестокость. Требуется усилие.
   Иногда кажется, что пусть неосознанно, на ощупь, но все ищут выход — правые и левые. Бабкина пишется с какими-то попсовыми мальчиками, телевизор захлебывается Сердючкой. Рокеры «ЧайФ» выпускают альбом с ансамблем «Изумруд», а арт-роковому составу «Дочь Монро и Кеннеди» инкриминируют создание фолк-панка на том основании, что солистка играет на домре… Иногда вспоминается старый совковый «Ариэль», певший народные песни в стиле ВИА-фолк, но даже эта традиция, профессиональная, но половинчатая, почти забыта. Сейчас, пожалуй, только ансамбль «Груня» близок к такому подходу к русскому мелосу. Еще не забыть бы про великолепные голоса — главную до сих пор надежду — Пелагею, но она, увы, остановилась и не меняется со временем, Раду Анчевскую, которая как раз постоянно в развитии, но как бы вширь, пробует новую музыку, но не новую глубину, Инну Желанную, которая, что бы ни говорили, тащила воз «популярного» фолка долгие годы практически в одиночку.