О России — с любовью

Во второй половине 60-х западные модницы облачились в барашковые папахи, а парни-стиляги, еще вчера гладко выбритые, отрастили усы-кактус (вспомните обложку знаменитого диска «Битлз» «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера»). Неисповедимы дороги к подиуму? Россиянину и впрямь нелегко найти иное толкование, но американец или француз старшего поколения вспомнит, как много новорожденных девочек получили тогда имя Лара, и найдет в происшедшем влияние фильма «Доктор Живаго». Он вышел на экраны в 1965-м, ровно сорок лет назад
   
   В те времена Его величество случай еще мог оказаться сильней коммерческого расчета даже в Голливуде, и все равно цепь случайностей, приведших к созданию этой киноэпопеи, воистину поразительна. Отвергнутый в СССР роман Бориса Пастернака был опубликован в Италии и привлек внимание продюсера Карло Понти. Тот буквально загорелся его экранизацией, видя в роли Лары свою супругу Софи Лорен. Влияние Понти было настолько велико, что он сумел заручиться поддержкой киностудии MGM, в то время одной из самых мощных в Голливуде. Но руководители MGM понимали, сколь дорог этот проект и, желая застраховаться от возможных потерь, выставили условие — режиссером фильма должен быть англичанин Дэвид Лин (1908–1991). Выбор был очевиден: Лин только что получил «Оскар» за картину «Лоуренс Аравийский», изобилующую масштабными сценами. Успех не был делом случая: предшествующий фильм Лина «Мост через реку Квай» американские киноакадемики тоже назвали лучшим фильмом года.
   Начинал Лин довольно скромно, в английском филиале киностудии Gaumont, прошел суровую школу и стал одним из самых уважаемых режиссеров своего времени. Он любил кино больше всего на свете. Жил им и дышал. Приходя на съемочную площадку, Лин никогда не говорил на посторонние темы и даже жил отдельно от актеров, чтобы они не повлияли на его представление о персонажах фильма.
   По настоянию Понти режиссер прочел «Живаго» и сразу согласился снимать. Но Софи Лорен, по его мнению, с образом Лары не соотносилась. И впрямь, в статной «латинской» красавице трудно увидеть неискушенную русскую девушку. Понти пришлось с этим согласиться и предоставить Лину полную свободу в выборе актеров. Заручившись гарантией того, что в кастинг не станет вмешиваться и киностудия, режиссер начал работу. Сначала он собрал тех, кто работал над «Лоуренсом». В их числе были египтянин Омар Шариф (он выбрал себе роль Стрельникова, но режиссер предложил ему сыграть Живаго), сэр Алек Гиннесс (Евграф Живаго) и талантливый английский драматург Роберт Болт. Почти две недели Дэвид и Роберт обсуждали книгу, стремясь разграничить главное и второстепенное. Лин настаивал: «Для меня это потрясающая драма, а не политический манифест. И снимать ее я буду именно так — заостряя внимание на характеры». Болт посчитал это невозможным, но превзойти самого себя — разве не об этом мечтает каждый художник?.. Через год совместного с режиссером труда 700-страничный роман превратился в 284-страничный сценарий. «Мне он кажется безукоризненным, — считает Омар Шариф. — Самое удивительное в нем — предчувствие любви Юрия и Лары. Они сближаются лишь в последней трети фильма, но чтобы поддержать интригу, сценарист написал пролог, который можно считать образцом авантюрно-мелодраматического жанра».

Москва близ Мадрида

Дэвид Лин на съемках фильма

Ледяной дворец

Прообраз плаката «Ты записался добровольцем?»

Когда сценарий был готов, Лин и художник-постановщик Джон Бокс отправились искать место для натурных съемок. Им предстояло исколесить десять тысяч миль. Найти подходящую натуру оказалось нелегко — действие фильма разворачивалось в разнородных местах и во все времена года. «Между тем создать подходящий пейзаж нельзя — его нужно найти, — считает Бокс. — Мало того, речь идет о России революционного времени, значит, без масштабных съемок не обойтись. В частности, придется снимать ведомые паровозами поезда, множество кавалеристов и целые армии пехоты.
   Россия в те времена была для нас закрыта, поэтому мы начали поиски с Югославии, где впоследствии так удачно прошли натурные съемки «Скрипача на крыше» по рассказам Шолома Алейхема. Там были и студии, и паровозы, но не было нужной атмосферы. А для успеха фильма одного пейзажа мало.
   Тогда мы поехали на север, в Финляндию и Швецию, — искали настоящую зиму. Ее нашли, но не оказалось нужного для съемок оборудования. В конце концов я заявил Дэвиду, что так дело не пойдет. — Где же снимать? — воскликнул он в отчаянии. Глядя ему прямо в глаза, я заявил: — В Испании. Там было все, что нужно: и широкие просторы, и железные дороги, и недорогая массовка, и знающие дело специалисты. Да и на экране Испания смотрится прекрасно».
   Скоро в предместье Мадрида была воздвигнута «новая Москва». Огромный павильон полтора года строили 600 рабочих. Возвышался Кремль, по мостовой шли настоящие трамвайные пути. Архитектура зданий и даже убранство витрин тщательно воссоздавались по старинным фотографиям. Здесь были две параллельные улицы: одна — широкая и богатая, вторая — бедная, где жила Лара, причем дома были настоящие, а не бутафорские фасады на подпорках, как в обычных павильонах.
   «Юрятин снимался в двухстах км севернее Мадрида, — продолжает Бокс. — Жара стояла неимоверная, а вокруг — ни деревца, кроме привезенных группой искусственных. Там же был простроен и самый необычный павильон — сказочно красивый ледяной дворец. Поначалу я не знал, каким его сделать, и вдруг наткнулся на книгу о последних днях полярной экспедиции Скотта. В глаза бросилась фотография небольшой обледенелой и заснеженной пещеры, стены которой под действием ветра обрели весьма причудливые очертания. Они натолкнули меня на мысль создать нечто сказочное и вместе с тем очень реальное. Я облил павильон воском, словно глазурью, и опылил слюдяной крошкой. Актеры были ошеломлены.
   В этих местах нам приходилось снимать все четыре времени года. Компьютерную графику еще не изобрели, все наши «спецэффекты» — ручной работы. Если нужно было изобразить лето, техники развешивали на деревьях зеленые листья и расставляли повсюду цветы. Когда снимали осень, те же листья красили в желтый цвет. Бывало, зимние сцены снимались при сорокаградусной жаре. Актеры потели в тулупах, а на заднем плане мы раскатывали целые мили белого пластика и посыпали его мраморной крошкой. Однако при съемке бегства Живаго от красных Дэвид захотел, чтобы мы ощутили-таки, что такое русский мороз, и вывез съемочную группу в Финляндию, поближе к границе с Россией. В массовке были заняты не солдаты, как в Испании, а лапландские цыгане».
   Усилить воздействие на зрителя художник пытался при помощи цвета. Например, Москва вначале показана почти черно-белой, чтобы на этом фоне красный флаг казался истинным провозвестником революции (этот прием Лин, несомненно, позаимствовал у Эйзенштейна из «Броненосца «Потемкина» — прим. ред.). А чтобы подчеркнуть метаморфозу Стрельникова, мы красным выкрасили переднюю стенку «его» паровоза. Обыгрывалась каждая мелочь. Чего стоят одни плачущие подсолнухи в сцене отъезда Лары из госпиталя! Дэвид попросил привязать к лепесткам тончайшие нити и в нужный момент потянуть за них, чтобы казалось, будто цветы плачут вместе с горячо влюбленным Живаго.

Актеры и образы

Один из немногих «ляпов» фильма — догадайтесь, какой

«Дэвид заставлял меня играть созерцателя, — вспоминает Шариф. — В самом начале съемок он сказал: «Тебе выпала роль сложная и неблагодарная. Нужно, чтобы в кадре ты не делал ничего. Только присутствовал. Не откликался на события, не выказывал чувства словами. — Почему? — спросил я. — А как иначе показать, что главный герой — поэт? Не заставлять же его поминутно читать стихи? Поэтому мы решили показать все события как бы его глазами. Он присутствует в каждом эпизоде, но верховодят другие. А тебе нужно набраться терпения и бездействовать». Потом я часто слышал от русских консультантов, как они хвалят других, помалкивая обо мне. В конце концов я в отчаянии позвонил Дэвиду и сказал: «Вы ошиблись, не надо было брать меня, я играю ужасно». Тогда он пришел ко мне — случай, из ряда вон выходящий! — и сказал: «Положись на меня. Делай, что я тебе говорю и… На съемках я не хочу, чтобы тебя хвалили, но если я прав, после премьеры о тебе заговорят громче, чем об остальных». Лицо у меня отнюдь не славянское, поэтому его форму пришлось изменить — к вискам приклеивали резинку, и сильно натягивали ее. Это очень болезненно, а через несколько месяцев у меня на висках появились шрамы».
   На роль Тони, супруги Юрия, Дэвид пробовал не профессиональную актрису, а танцовщицу, Джеральдину Чаплин. В начале 60-х ее имя было у всех на устах — еще бы, дочь самого Чарли Чаплина. Ее портрет на обложке модного журнала очаровал режиссера: двадцатилетняя девушка излучала свежесть и непосредственность юности. Просмотрев пробы, Лин отправил изысканное письмо ее родителям, охарактеризовав ее игру как замечательную. Прообразом Тони для Джеральдины стала ее мать, дочь драматурга Юджина О’Нила. Она вышла замуж за Чаплина 17-летней и посвятила ему всю себя.
   Главная женская роль досталась родившейся в Индии англичанке Джулии Кристи. Она получила «Оскар» за фильм «Дорогая», в котором снималась перед началом работы над «Живаго», но внимание Лина привлекла еще в 1964 г. своей дебютной ролью в картине «Билли-лжец».
   Когда Живаго познакомился с Ларой, она была втянута в роман с любовником своей матери, аристократом Комаровским. Его играет Род Стайгер, единственный американец в труппе. Род помогал Джулии справиться с ролью весьма оригинальным способом. В ключевом эпизоде в санях на пути из ресторана Стайгер-Комаровский должен был ее поцеловать, а она — ужаснуться от неожиданности. «Но Джулия нервничала, была напряжена — чувствовалось, что она ждет этого поцелуя, — вспоминал сам актер. — После двух неудачных дублей я, оставшись с Лином наедине, попросил удлинить на несколько метров настил, по которому двигалась камера, снимавшая нас в санях. Я поцеловал Джулию в «надлежащий» момент, а потом, когда она посчитала, что эпизод уже отснят, я притянул ее за шею и поцеловал снова. Сцена удалась, но эту выходку Джулия мне так и не простила».
   В жизни Лары, между тем, присутствует еще один мужчина — страстный молодой человек по имени Паша. Его блестяще сыграл англичанин Том Кортни, показав, как легко идеалист-революционер Антипов может превратиться в бездушного убийцу Стрельникова.

Тема Лары

Лара — Джулия в «кровавом» платье

Дэвид Лин умел выбирать не только актеров, но и музыку. Он точно знал, какой по настроению должна быть тема для фильма и кто ее может написать, поэтому обратился к французскому композитору Морису Жарру, отцу ныне знаменитого Жан-Мишеля Жарра. Но работа не клеилась… «Прослушав сочиненную мной тему, Дэвид заметил: «Морис, ты способен на большее», — вспоминает Жарр. — Страшно разочарованный, я написал другую мелодию, но Лину она показалась слишком печальной. Я сочинил третью, но Дэвид посчитал ее чересчур быстрой. Я совсем пал духом и вдруг слышу: «Забудь о Живаго и о России, возьми любимую девушку, сходи с ней в горы (я знаю, ты это любишь) и напиши мелодию для нее». В выходные я так и сделал, а в понедельник утром у меня родился мотив, ставший потом темой Лары. Дэвид одобрил его без оговорок, но мне хотелось, чтобы она хотя бы раз прозвучала в фильме «по-русски». Тогда я решил использовать в аранжировке балалайки. Однако в оркестре киностудии балалаечников не нашлось. Мне посоветовали обратиться в голливудскую православную церковь. Без особых надежд я пришел туда и спросил у батюшки: «Вы знаете кого-нибудь, кто играет на балалайке?» Мне указали на одного очень обходительного русского, который привел целый оркестр балалаечников — 22 человека! На репетиции выяснилось, что нотной грамоты они не знают, а играют на слух. Пришлось заниматься каждым отдельно».
   Кстати, музыка однажды чуть не обернулась для съемочной группы большими неприятностями. В одном из эпизодов массовка должна была под покровом темноты петь «Интернационал». А в массовке были заняты испанцы, еще не забывшие гражданскую войну и настроенные против Франко, поэтому они пели с большим воодушевлением. И вдруг нагрянула полиция. Ей показалось, что идет антиправительственный митинг. Помощнику режиссера пришлось долго убеждать их, что это всего лишь кино — снимается фильм о России. Однако они не спешили уходить — им хотелось разнюхать, кто поет старательнее всех. Непрошеных гостей пришлось выгонять чуть ли не силой. Тем временем жители близлежащей деревушки, услыхав среди ночи звуки «Интернационала», радостно повскакали с постелей — они решили, что Франко умер.

Костюмная драма

Семейство Живаго в предчувствии перемен к худшему

«Дэвид был настоящим педантом, — рассказывала художник по костюмам Филлис Долтон. — Например, он распорядился, чтобы актрисам сшили нижнее белье, какое носили женщины того времени, хотя в кадре оно не появится ни разу. Он же настаивал, чтобы Лара-Джулия, собираясь на ужин к Комаровскому, надела красное платье. Разразился скандал. Джулия отказывалась, считая, что красное ей не идет. В конце концов ее урезонил Род Стайгер. Он сказал: «Ты ненавидишь это платье? Так и должно быть. Ведь его ни ты сама, ни Лара себе не купили бы. Это Комаровский заставил Лару надеть его вопреки ее воле. Так и играй».
   Хотя в целом «Живаго» точно передает обстановку России начала ХХ века, героини причесаны по моде 60-х. Впрочем, у меня на это счет своя теория: как ни старайся в фильме следовать исторической правде, что-нибудь обязательно выдаст в нем то время, когда он был снят. В данном случае это женские прически. Ну и пусть».

Выход в свет

После года подготовки и почти года съемок было два лихорадочных месяца монтажа — чтобы попасть в кандидаты на «Оскар» 1965 г., работу нужно было завершить к Рождеству. Едва успели — премьера фильма состоялась 22 декабря. Критика отозвалась о нем… уничижительно. Лин был в полном отчаянии. Но зрители полюбили «Доктора Живаго». При огромном по тем временам бюджете в 15 млн. долл. картина собрала фантастическую кассу — 200 млн. долл. Вскоре его достоинства признала и Американская киноакадемия. В апреле 1966 г. Джон Бокс получил «Оскар» за художественное оформление, Филлис Долтон — за костюмы, Фредди Янг — за операторскую работу и Роберт Болт — за сценарий.
   «Мне нравилось играть Живаго, — делится впечатлениями Омар Шариф. — Я бы даже хотел быть на него похожим — он, по-моему, один из немногих безупречных персонажей в кино. Я не вижу в нем недостатков. Мало того, мои секретарь и экономка говорили, что во время съемок я был добрее, чем обычно. Значит, во мне от Живаго что-то все-таки укоренилось».
   Сила Пастернака и Лина в том, что они стремились поразмыслить о том, как поведут себя люди в годину невзгод. Например, во время революции. Увы, эта тема злободневна и сегодня. Возможно, история Юрия Живаго недавно повторилась где-нибудь в Сараеве, и новый Пастернак уже пишет об этом книгу.

Путевка в новую жизнь
   Десять лет назад, к тридцатилетию киноэпопеи, на Лондонском кинофестивале состоялась… ее новая премьера. Фильм был тщательно восстановлен, можно сказать, воссоздан заново. Дело в том, что оригинальную версию, погубила, как ни странно, ее популярность. С негатива сделали столько копий, что он истерся и поцарапался. К 1980 г. отдельные фрагменты казались утраченными. Их заменяли дублями, отвергнутыми при монтаже. Спасением шедевра занялись реставраторы компании Turner Pictures. По технологии «сырая печать» они освободили негатив от механических дефектов. Затем прошла покадровая компьютерная реставрация (особое внимание уделялось исправлению цветового баланса). Наконец фильму вернули голос. Оригинальный саундтрек был избавлен от аналогового шума и заново смикширован с тем, чтобы диалоги не тонули в звуках второго плана. В таком виде фильм был в 2001 г. перенесен на трехслойный (DVD-14!) диск для зоны 1.